Посетитель выставки

отметил
1
человек
в архиве

источник: i.postimg.cc

Встреча с сирийцем, который жил в Алеппо, учился в России, а потом переехал в Европу.

Он вывалился на меня из темноты холодного осеннего вечера. Большой, весь в черном, с окладистой бородой. Говорил он с явным акцентом. С таким акцентом, как мне представлялось, говорили отрицательные персонажи советских фильмов про басмачей.

– Как бы мне посмотреть выставку в вашем центре?

Выставка в нашем центре, действительно, уже открылась, и посвящена она была Москве – в ее старых и новых ипостасях. Кто-то фотографировал Москву старую и черно-белую, кто-то писал столицу с натуры красками – новую и строящуюся. Работ было немного, и все они располагались в уютном и весьма компактном зале на втором этаже Российского центра науки и культуры.

источник: i.postimg.cc

В этот день посетителей было немного. В основном выставку посещали те, кто заходил к нам по своим «бумажным» делам. Поэтому возникший перед моими глазами бородач не столько удивил, сколько напугал. Дело в том, что за два-три дня до описываемых событий прошла информация, будто некая нехорошо известная международная террористическая организация собирается устроить кровавые провокации против работников российских загранучреждений «в-третьих странах». А так как наш центр находится именно в «третьей стране», то необходимо быть бдительными. Как именно необходимо быть бдительными, мне до конца не объяснили. Не было и никаких особых рекомендаций по приостановке массовых мероприятий в нашем центре. Правда, к моменту открытия выставки в здание завезли массивный, отпугивающий террористов одним своим видом металлодетектор, но его еще к тому времени не подключили.

Я с надеждой посмотрел на часы. Небольшая неувязка: было всего семь часов вечера, а во всех рекламных носителях указывалось, что выставка, без перерыва на обед, работает строго до восьми. Приходи и смотри в указанное время! Вот он и пришел, этот бородач, разбиравшийся в арабских цифрах не хуже, чем я. И пока он смотрел на меня, я смотрел на него, и в голове моей, после поступивших предостережений, роились самые черные видения.

– Так что, я могу посмотреть выставку? – спросил бородач со своим зловещим акцентом басмача.

– Конечно, – выдохнул я и пропустил посетителя вперед, а сам поплелся следом, ожидая самой худшей из провокаций.

Мы осматривали выставку вдвоем. Я старался смотреть только на его руки, которые сначала посетитель выставки держал в кармане, а потом скрестил на груди. Каждую фотографию визитер рассматривал, как мне казалось, слишком долго, иногда издавая губами какие-то ему лишь понятные звуки. И если бородач сейчас рванет одежду на себе…

источник: i.postimg.cc

Но, осмотрев выставку, посетитель так и не помянул всуе «неверных» и ничего на себе не рванул. Мы вышли на улицу, и я почувствовал такое облегчение, какое, наверное, чувствует человек, которому, похлопав по плечу, объявили, что диагноз смертельной болезни, установленный недавно, – всего лишь чья-то грубая ошибка. Будешь жить, и жить будешь долго!

Я был от этого настолько в приподнятом настроении, что предложил посетителю выставки отметить наше внезапное знакомство чашечкой кофе, благо уютная европейская кофейня с собственной пекарней находилась прямо напротив нашего культурного центра. Теперь передо мной был уже не грозный черный бородач из советских фильмов про басмачей, а всего-навсего любопытствующий иностранец с бородой, которого я минуту назад водил по выставке о Москве. Звали иностранца Гасан, и был он родом из древнего как мир города Алеппо.

В крошечном кафетерии я, наконец, смог разглядеть достаточно детально посетителя выставки: увидел я лицо немолодого человека с глазами и бородой звездочета из таинственной восточной сказки, которую читал в детстве.

– Не умеют в Европе готовить кофе, – сказал Гасан-звездочет, – не их это напиток! Когда у нас в Алеппо кто-то варил кофе, аромат распространялся на весь квартал. И что это был за аромат!

Я не знал, что ему на это ответить, так как европейский кофе мне нравился, а кофе, приготовленный в Алеппо, я никогда не пил. Поэтому я спросил, откуда Гасан так хорошо говорит по-русски. Оказалось, много лет назад он учился в Москве.

– Изучал строительное дело. Шесть лет провел в вашей столице. Год – на языковых курсах, а потом пять лет посещал занятия на факультете гражданского и промышленного строительства в МИСИ.

источник: i.postimg.cc

– Вам понравилась наша выставка о Москве?

Гасан улыбнулся.

– Как может не нравиться собственная юность, когда ты молод и любые проблемы преодолеваешь легко и с улыбкой? Юность – это и есть моя Москва. Мы жили в общежитии, небогато, но весело. Представители более 20 национальностей из более чем 20 стран. И все дружили, и никто никого не чурался. Раз в месяц мы стихийно устраивали дегустацию национальных кухонь. Я готовил булгур с овощами. Ты даже не знаешь, что это за блюдо! А это очень простое и питательное блюдо. Овощи я всегда покупал в Москве, а особенную крупу для этого кушанья мне присылали из Сирии.

источник: i.postimg.cc

Гасан хлебнул «нехорошего» европейского кофе, а потом добавил:

– А еще у меня была девушка в Москве, дама сердца, как у вас называют. Я за ней ухаживал, но она отказалась ехать со мной в Алеппо. «Жарко, – говорила она, – слишком жарко у вас там». Что есть, то есть. А я не хотел оставаться на всю жизнь в Москве. Домой тянуло. Все-таки в Алеппо жили мои родные и близкие. Родом девушка была из…

Гасан задумался, а потом произнес почти по слогам:

– Ду-ди-н-ка. Ты там бывал? Нет? Вот и я там никогда не был. Говорят, там очень холодно!

Пока мы допивали кофе, Гасан поведал, что, вернувшись в Сирию, он женился, основал небольшую строительную фирму, которая просуществовала вплоть до начала войны. Война разрушила не только его бизнес, но и отчий дом, и всё, что ему было дорого. Уже три года житель древнего как мир Алеппо живет в Европе, в тихой и зимой не особенно теплой стране. Живет воспоминаниями, потому что из светлого война оставила ему только их. К счастью, год назад ему удалось перевезти сюда свою семью. Жить стало чуть полегче.

Он говорил, а мне стало как-то не по себе, скорее, очень стыдно и за свой страх, и за свою мнительность, и за то, что живем мы теперь в таком подозрительном и пугающем мире, в котором светлым пятном остаются одни воспоминания.

А посетитель выставки, сириец Гасан, всё продолжал говорить, рассказывая о своих близких, о тех, кто приехал к нему в Европу, о тех, кто остался в разоренной войной стране. Порой в своем повествовании он возвращался в годы учебы в Москве, вспоминая «даму сердца», которая не любила жару и не захотела с ним ехать в Сирию. Вспоминал о своих соседях из общежития, для которых он один раз в месяц готовил национальное сирийское блюдо – питательный булгур с овощами.

Гасан говорил по-русски, иногда коверкая слова и путая падежи, порой смягчая твердые гласные. Но говорил он с певучим акцентом доброго восточного звездочета с таинственных берегов далекого Леванта.

Автор: Юрий Корнблит, сотрудник Российского центра науки и культуры в Будапеште 2015–2019 гг. 22 декабря 2020 года его не стало. Соболезнуем родным и близким.

Добавил rossotrudnichestvo rossotrudnichestvo 31 Августа 2021
проблема (1)
Комментарии участников:
Ни одного комментария пока не добавлено


Войдите или станьте участником, чтобы комментировать