Главный врач России — доктор Хренов. Наблюдатель думает иной,
что у нас страна олигофренов: дудки, все сложнее со страной!

Он пробился к царственному уху, чтоб сказать заветные слова:
«Мы вам показали показуху». Впрочем, эта новость не нова.

Он раскрыл — почти уже в финале — методы ивановской земли:
там врачи больных поразогнали, и медсестры в койках залегли.

Хороши медсестры без халата, девушки ивановских кровей!
Хоть невелика у них зарплата, но больных они поздоровей.

Расстелили простыни льняные и в палатах выложились в ряд.
«Экие здоровые больные!» — гости с уваженьем говорят.

Это образ новой перестройки, крепкой и бодрящей, как чифир:
разогнав больных, ложиться в койки. Разогнав народ, звонить в эфир.

Как машина, что летит, и давит, и спасает всех на вираже,
— сами выбирают, кто возглавит (думаю, что выбрали уже):

младший из борьбы, похоже, выбыл, старший надувается прыщом,
— но не нам же делать этот выбор? Мы же в их раскладе ни при чем?

Сами же они рукою нежной для себя растят фанатов рать,
чтоб собрать их после на Манежной и на них любовно наорать.

Блогосфера дружно замирала, прикусив от ужаса язык:
кто-то опознал Арзуманяна, «нашего», горланящего «зиг».

Разве стоит этого стесняться? Вам ответит всякий правовед:
тоже дело — «наши» или «наци»! Букву поменяешь, и привет.

Дело же не в прозвище, а в стиле, четко обозначенном допрежь:
для того их только и растили, чтоб сегодня вывесть на Манеж.

Я не вижу двух враждебных станов — предо мной один и тот же стан,
во главе там некто Залдостанов, пред которым главный шляпу снял…

Я могу еще продолжить нА спор: это же банально, как распил.
Нам твердят про беспредел диаспор — ну а кто диаспоры растил?

Дорвались per aspera ad astrum: он же сам и кормит этот пласт
— а потом диаспоры отдаст нам, приучившись сбрасывать балласт.

И страна послушает указца — ведь она себе не дорога:
ей врагом назначили кавказца, чтоб не видеть главного врага.

Практика проста, как чет и нечет, и непобедима, как «Зенит»:
сам же лечит, сам же и калечит, сам же смотрит, сам же и звонит.

Ты наружу вывел, доктор Хренов, нашу репутацию губя,
основной закон аборигенов: наш удел — обслуживать себя.

Вся страна — сама себе чужая: выгнали больных, как салажат,
а врачи, больных изображая, по кремлевским коечкам лежат.

Впрочем, отвечать ли им проклятьем? Кто и виноват в такой судьбе?
Или мы взаимностью не платим, или мы не сами по себе?

Миновали прежние этапы, совершился полный оборот:
нынче мы самим себе сатрапы, а они самим себе народ.

Я перо привычное хватаю, пылкие вердикты выношу —
но, по сути, сам себя читаю, потому что сам себе пишу.

Наш властитель, славою пригретый, не расслышит хилый мой мотив.
Мы сидим над собственной газетой, головы руками обхватив.

Вся страна, с болотами, с лесами, с нефтью и запасами лаве —
все себя обслуживают сами, с правящим тандемом во главе;

все не отрывают рук от членов, прочая любовь противна нам.
Славься, славься, кардиолог Хренов, давший имя нашим временам!