— Когда эти песни писались, была надежда, что мы вскоре расстанемся с нашим тоталитарным прошлым. А в 90-е показалось, что пути назад нет. Но увы, мы ошиблись… Уж не знаю, что это – случайность или закономерность. Наверное, все песни как-то перекликаются с сегодняшней нашей жизнью, как ни жаль.

– В Советском Союзе всё было более серо, однообразно и даже, я бы сказал, беспросветно. Этой советской пассивностью были заражены все – от молодых людей до пожилых. Мы тогда были даже еще в большей степени белыми воронами, чем сейчас. Сейчас, по крайней мере, спектр музыки, культуры и того, что разрешают, – он шире, конечно. Но ситуация при этом очень похожа по сути. Только советская идеология сменилась идеологией бабла. И в принципе, идеология накопительства более продуманна, хитроумна и действует на подсознание напрямую. В начале 80-х мы вместе с большинством народа очень насмешливо относились к нашим руководителям – а сейчас находятся те, кто всерьез верит, что мы встаем с колен, что какой-то прогресс. Вот в этом ситуация более запущенная. Мы еще немножко не дошли до того момента, когда над Путиным и его командой будут смеяться стар и млад – как в свое время над Брежневым. Тогда это было еще и модно, это было общепринятое место: никто всерьез это позднее советское правительство не воспринимал. И Брежнев, и остальные генеральные секретари воспринимались как клоуны, люди старались игнорировать то, что происходило по телевидению. У нас пока ситуация не настолько откровенная, но я думаю, что к этому всё идет.

– Я не объединяюсь вокруг личностей. Это обычная кремлевская ловушка: «Ну, кто? Ваш Каспаров? Или ваш Лимонов?» Я выхожу не с Каспаровым, не с Лимоновым, не с Немцовым – я выхожу за свободу собраний, за свободу СМИ, за выборность. Я не хочу считать себя рабом и с этим спокойно жить. То же самое происходит с большим количеством народа, который считает музыкантов «своими». Это условное разделение, никакой задачи стать своим для каких-то политических сил у меня нет.

– Если ты просто ходишь на работу и вынужден лизать задницу начальнику – это тоже политика, это атмосфера в стране. Ты боишься потерять работу, хотя понимаешь ее бессмысленность, – и это тоже политика. Это результат морока, который изобретен системой, когда все имитируют жизнь, имитируют свободу, имитируют веселье, имитируют какое-то сексуальное буйство на экранах телевизоров. На самом деле всего этого не происходит в той степени, как может выглядеть, всё это носит такой «пластиковый» характер – ненастоящий. А это и есть политика – не только в смысле завоевания власти. Она пришла к нам в дом в виде жилконтор, сантехников пьяных, врачей скорой помощи, которые не приезжают, учителей-педофилов, милиционеров, которые могут тебя ни за что убить. Мне кажется, сейчас понимание растет, что мы все часть и заложники этой политики. Конкретно, в данной ситуации – политики Путина и его группировки.